Портрет - «двойник»

12 октября 2015
В.А. Варнек
Портрет полковника Н.К. Стюрлера
  Портрет полковника
Н.К. Стюрлера
  А.Г. Варнек
 
 
 

В начале 2010 года в журнале «Художественный музей» была опубликована моя статья «Портрет полковника Стюрлера», посвященная произведению А.Г. Варнека из коллекции Новосибирского государственного художественного музея1. А в конце 2012 года в редакцию журнала пришло письмо известного киевского журналиста Юрия Владимировича Макарова, в котором сообщалось:

«Уважаемые господа, на странице «Журнал» на сайте музея я случайно обнаружил статью В.А. Варнека о портрете полковника Стюрлера2 из экспозиции НГХМ. Судя по фамилии, автор ее – либо потомок, либо родственник художника. Меня этот сюжет интересует, поскольку герой портрета, в свою очередь, приходится мне прапрадедом. Но любопытно, что точь-в-точь такую же работу я видел лет 25 назад (и даже, как мог, сфотографировал) в Париже у своих очень дальних кузенов. Копия? Реплика? Из статьи, кстати, я почерпнул некоторые неизвестные мне сведения о Николае Карловиче. Был бы признателен, если бы Вы нашли возможность связать меня с автором».

Известие о том, что на статью «Портрет полковника Стюрлера» откликнулся потомок героя моей публикации, меня впечатлило, а слова автора письма о существовании портрета- «двойника» заинтриговали. Захотелось взглянуть на фотографию парижского портрета Николая Карловича Стюрлера и сравнить ее с портретом из новосибирского собрания. Я отправил письмо Ю.В. Макарову, но, как оказалось впоследствии, он его не получил. На второе же письмо Юрий Владимирович ответил сразу: «<…> Не хочу комкать разговор, и, если позволите, продолжу его завтра, так как сегодня на очереди у меня колонка в номер и расшифровка эфира. Но если совсем коротко, во время того визита к дальним родственникам, о котором я написал в своем письме на сайт музея, мой отец указал именно на этот портрет без какого-либо сомнения. И надо полагать, что в этом вопросе он ориентировался лучше меня. Так или иначе, до завтра...»

Уведомив Ю.В. Макарова о получении его письма, я попросил его прислать мне копию с фотографии парижского портрета Н.К. Стюрлера, поскольку хотелось убедиться, что он действительно «точь-в-точь» такой же, что и новосибирский. Мой интерес к сопоставлению моделей на портретах был связан, прежде всего, с тем, что как раз в это время у меня появился свежий номер журнала «Невский библиофил» со статьей петербургского исследователя Г.А. Гунбина «На старинном портрете – другой человек»3. Автор ее, проанализировав детали портрета из собрания Новосибирского художественного музея, пришел к заключению, что запечатлен на нем не полковник Стюрлер (в статье рассматривались возможные варианты определения модели, но окончательного вывода об имени портретируемого не было сделано).

Портрет Н.К. Стюрлера. Копия (?) с оригинала А.Г. Варнека
  Портрет Н.К. Стюрлера. Копия (?) с оригинала А.Г. Варнека
  Неизвестный художник
  Частное собрание
 
 
 

Нужно сказать, что знакомясь с этим материалом, я не согласился с атрибуцией Г.А. Гунбина и еще до получения письма от потомка Н.К. Стюрлера начал работать над ответной статьей-рецензией, вскоре опубликованной4. При этом я уже располагал своим убедительным доказательством тому, что на старинном портрете изображен все-таки полковник Стюрлер. Тем не менее, посчитал, что в контексте полемики о модели портрета факты, сообщенные Ю.В. Макаровым, приобретают особенное значение. Ниже приводятся фрагменты из писем Юрия Владимировича, которые, думается, могут представить интерес для читателей журнала:

19 апреля 2013 года:

«<…> я раскопал в своих завалах фотографию, о которой шла речь в моем первом письме <…>. Она оказалась еще худшего качества, чем мне тогда казалось, но представление о предмете дает. Осталось добавить несколько комментариев. Попробую по порядку… У Николая Карловича остался сын, Александр Николаевич Стюрлер. Он сделал относительно успешную карьеру: к концу жизни был генералом свиты, действительным тайным советником и пр. Выше он не поднялся по причине того, что имел неосторожность жениться на своей племяннице – что, впрочем, по протестантским правилам (а он был протестантом) не возбранялось, но при дворе это было воспринято без энтузиазма, и дальше его карьерный рост прекратился. На одном портрете неизвестного происхождения, с которого у меня есть плохонькая репродукция, он изображен рядом с Александром III.

Дочь Александра Николаевича, моя бабушка Мария Александровна Стюрлер, вышла замуж за отставного офицера Семеновского полка, молодого дипломата в невысоких чинах, Юрия Владимировича Макарова. Его воспоминания 5, написанные в эмиграции, и сейчас довольно популярны в России после того, как мы с родственниками в складчину переиздали их лет десять назад в Петербурге тиражом порядка 500 экземпляров.

Мой отец, Владимир Юрьевич Макаров, родился в Петербурге в 1914 году, далее почти 60 лет провел в Болгарии, <…> перебрался во Францию, там он и умер шесть лет назад в возрасте почти 93 лет. <…>

Проживавший в Париже Александр Андреевич Бильдерлинг, у которого я оказался однажды в гостях в 1986 году, приходился нам каким-то очень дальним кузеном. К тому времени ему было на вид лет 60. С отцом они познакомились в церкви. Бильдерлинги, судя по русскому выговору, принадлежали к той же, что и мой отец, «первой» эмиграции; жили они в очень хорошем районе недалеко от Латинского квартала. Никаких особых отношений, кроме «шапочных», отец с ними не поддерживал. Однажды отец, по случаю моего приезда к нему в Париж, напросился к ним в гости посмотреть на портрет своего прадедушки. Выяснилось, что Бильдерлинги толком не представляли, какой именно из большого количества хранящихся у них портретов предков относится к Николаю Карловичу. Предположили, что это портрет какого-то усатого брюнета в эполетах, но отец без тени колебаний указал на тот, который Вы видите на моем фото. Несомненно, что где-то и когда-то в доме хранилась копия или репродукция с портрета нашего предка, если папа его узнал. Я сделал снимок с портрета на свой допотопный «Киев» – без штатива, с неудачного ракурса, без нормального освещения, со вспышкой. Правда, пленка была приличная. Словом, чем богаты…

В последующие приезды к отцу в Париж я с родственниками не контактировал, и что с ними стало, не представляю. <…>

Касательно швейцарских корней Стюрлеров я несколько раз предпринимал импульсивные попытки что-то узнать, писал однофамильцам, найденным в Интернете (но без ответа), будучи в Женеве, забрел даже в «Музей швейцарцев в мире», но выяснилось, что никакой практической помощи там мне оказать не могут».

25 апреля 2013 года:

«<…> по семейному преданию, портрет был то ли написан, то ли дописан... посмертно! Вроде как во дворце больше любили Стюрлера, чем Милорадовича, и специально заказали. Я Вам уже однажды признался в легкомыслии, следовательно, нет нужды говорить, что все рассказы о прапрадедушке до времени воспринимал без должного внимания. Это потом уже я несколько сосредоточился, когда встретил его фамилию в литературе - от Мережковского до... Дюма («Учитель фехтования», в совсем проходном эпизоде - а Вы знали?). Это теперь я понимаю, <…> что писать портрет по памяти Ваш предок вряд ли стал бы, но у него могли быть эскизы, а мог написать реплику, авторскую копию или даже несколько авторских копий при наличии заказа. Словом, вот это соображение, что работа посмертная, могло бы объяснить несоответствие в мундире, о котором пишет исследователь6. По-моему, это важно. В общем, для человека квалифицированного есть повод для раздумий».

4 мая 2013 года:

«<…> Я вспомнил историю появления Николая Карловича в России - именно согласно семейному преданию. Бабушка рассказывала, что при дворе были очень впечатлены поведением швейцарских гвардейцев во Франции во время революции: ни один не отрекся от короля, все добровольно и дружно отправились на гильотину. И для внука, будущего Александра I, Екатерина II решила также устроить швейцарскую гвардию. Дела делались не так масштабно, два или три раза выписывали по два молодых человека, все спустя некоторое время возвратились домой, остался один – Николай Карлович. Опять же, словами бабушки буквально: «Происхождения не очень благородного, но из хорошей семьи». Похоже, мои родные очень беспокоились, чтобы не сложилось впечатление, будто они претендуют на особую знатность. Может, за этим было еще что-то, но это можно узнать, много читая живые воспоминания людей той поры».

На этом письме наше общение с Ю.В. Макаровым, к сожалению, прервалось. И мне остается лишь поблагодарить здесь Юрия Владимировича за его письма и ту ценную информацию об его далеком предке и его парижском портрете, которая является убедительным доказательством тому, что на новосибирском портрете запечатлен не кто иной, как Николай Карлович Стюрлер.

Примечания


1 Варнек В.А. Портрет полковника Стюрлера
2 Стюрлер Николай Карлович (1783 – 1925) – полковник лейб-гвардии Гренадерского полка, флигель-адъютант. Поступил на военную службу в России в 1811 году по рекомендательному письму Ф.-С. Лагарпа, бывшего воспитателя императора Александра I. Участник Отечественной войны 1812 года. В декабре 1825 года принял присягу вступившему на трон императору Николаю I и был смертельно ранен декабристом П.Г. Каховским на Сенатской площади.
3 Гунбин Г.А. На старинном портрете — другой человек // Невский библиофил. - 2012. - № 17. - С. 199-209.
4 Варнек В.А. На старинном портрете – полковник Стюрлер!
5 Макаров Ю.В. Моя служба в старой гвардии. 1905 – 1917
6 См: Гунбин Г.А. Указ. соч.