Н.Г. Велижанина. Первые Рериховские чтения в Новосибирской картинной галерее. 1976 Фото из архива НГХМ

 

 

 

К 60-летию Новосибирского государственного художественного музея редакционная коллегия журнала публикует небольшую серию воспоминаний о людях, в разные годы работавших в музее и неразрывно связанных с его историей своими профессиональными заслугами и яркими личностными чертами.

Новосибирский художественный музей, основанный в 1958 году, существует 60 лет. Прежде он назывался иначе - Новосибирская картинная галерея. История галереи последних трех десятилетий ХХ века во многом связана с именем Надежды Глебовны Велижаниной [1]. С 1967 по 2005 год - почти всю свою жизнь, сколько позволяли силы, она проработала здесь. Эта работа была для нее особым видом служения, а галерея - местом и инструментом борьбы за сохранение и развитие отечественной культуры, местом испытания характера и человеческой сути -  и во времена застоя, и во времена перемен.

Личность незаурядная и во многом трагическая, Надежда Глебовна Велижанина заслуживает особого рассказа о ней. Шестидесятница, опаленная уже в детстве огнем большого террора, она   имела свои убеждения и при необходимости отстаивала их безоглядно.  В ней была та критическая масса идеализма, что характерна для русской интеллигенции, к одной из последних волн которой она и принадлежала. Она искренне верила в то, что стойкость человеческого духа и накопление культуры приведут к возникновению нового, лучшего общества.

Надежда Глебовна происходила из старого русского сибирского рода, из дореволюционной интеллигенции. В разговорах она не раз упоминала своего деда Андрея Петровича Велижанина – известного алтайского ученого-орнитолога, жившего во времена Н.М. Ядринцева и Г.Н. Потанина. Родители ее тоже были людьми не ко времени образованными. Когда их репрессировали, Надежда Глебовна была еще ребенком. Саму ее в первый раз арестовали в возрасте четырнадцати лет, в Бийске, во время войны - к счастью, ненадолго: неожиданно попался честный прокурор.  Бывало и такое. Дали закончить школу, но тучи снова сгущались. Когда ей было шестнадцать лет, снова вызывали на допрос. Добрые люди посоветовали уехать из Бийска – и вскоре после войны Надежда Глебовна поступила в Вильнюсский университет, на историко-филологический факультет.

Ситуация в Литве в конце 1940-х была непростой и небезопасной, но учеба в Вильнюсе дала Надежде Глебовне ощущение настоящего Университета.  Особенно ей запомнилось, что, изучая труды Белинского, можно было брать в читальном зале университетской библиотеки подлинные рукописи - буквально прикасаться к истории. Защитив диплом, надо было отрабатывать полученное образование в сельской школе. Пригодилось знание литовского языка. Местные жители полюбили и подкармливали худенькую учительницу, больше похожую на школьницу. Меж тем случаи убийств советских работников не были редкостью. Хуторяне говорили, что, если вдруг придут «лесные братья», они выдадут ее за племянницу, вернувшуюся из сибирской ссылки. Но все обошлось. Надежда Глебовна вернулась в Сибирь. В 1960-е годы работала редактором на Новосибирской студии телевидения и в Западно-Сибирском книжном издательстве; в сферу ее интересов входили театр, искусство, литература, музыка. В картинную галерею она пришла уже сформировавшимся человеком с большим опытом и широким культурным кругозором.

1960 – 1970-е годы были очень важным временем в становлении коллекции галереи. В дополнение к произведениям, переданным в конце 1950-х – начале 1960-х годов из запасников Министерства культуры и столичных музеев (в том числе - коллекции картин Николая Рериха, полученной в 1960 году), собрание галереи пополнилось значительными работами, и поныне во многом определяющими структуру постоянной музейной экспозиции. Коллекция обогатилась произведениями Р.Р. Фалька, А.В. Шевченко, А.В. Лентулова, П.П.  Кончаловского, К.Ф. Юона, З.Е. Серебряковой, К.С. Петрова-Водкина, П.П. Оссовского, М.Г. Греку, Н.Д. Грицюка, А.Г. Поздеева и других выдающихся мастеров. Особое место в собрании занял раздел иконописи, возникший вопреки «иконоборческому» пафосу 1960-х. С приходом Надежды Глебовны этот фонд стал расти. В течение десятилетий она формировала и исследовала коллекцию сибирской народной иконы, ставшую основной сферой ее научных интересов. Почти все ее отечественные и зарубежные публикации связаны с темой сибирской иконописи. Надежда Глебовна не была верующим, воцерковленным человеком, верила она в культуру, иконы для нее были реликвиями народной культуры, артефактами истории. Когда она - с таким теплом и воодушевлением - говорила о сибирской крестьянской иконе, о «краснушках» и «чернушках», ощущалось, что в ней живы сибирские корни, что ее вдохновляет память места.

Сотрудники Новосибирской картинной галереи на выставке новых поступлений 1988 года. Пятая слева - Н.Г. Велижанина Фото из архива НГХМ

 

 

 

С 1979 года, с первых дней моей работы в Новосибирской картинной галерее, мы постоянно общались с Надеждой Глебовной. Это были и производственные ситуации, и человеческие взаимоотношения, в которых она предпочитала доверительную межличностную интонацию. В то же время Надежда Глебовна обладала способностью настойчиво и твердо защищать свою профессиональную позицию и интересы музея. Вспоминается эпизод, произошедший в 1982 году, когда галерея переехала из тесного помещения (два этажа жилого дома по адресу Свердлова, 13) в монументальное здание, принадлежавшее ранее обкому КПСС. Тогда это казалось самой впечатляющей и ободряющей переменой. Со стороны городских властей это был беспрецедентный широкий жест, но вскоре они решили подселить в это же здание столовую. Только музейный работник мог понимать, чем чреват такой симбиоз. В критический момент, исполняя обязанности директора галереи, Надежда Глебовна решительно встала у дверей и преградила путь столовским администраторам, не боясь возможных последствий. Мы караулили другие двери на случай обходного маневра.  Борьба продолжалась несколько дней, в итоге общепит не прорвался со своими котлами в здание, а власть словно поняла ошибку и отказалась от затеи.

Вскоре после меня в галерею пришли Александр Дмитриевич Клушин, Ольга Алексеевна Черепенина, Елена Николаевна Кондратенко, Татьяна Юрьевна Лесневская. За год до меня – Татьяна Леонидовна Толкачева. Прежде маленький коллектив вырос. Изменилось соотношение возрастов. Надежда Глебовна старалась запустить в нашей тогдашней историко-филологической популяции механизмы художественного саморазвития, самообразования, пробудить интерес к научной работе – изучению коллекции, проведению атрибуций, написанию докладов. В ту эпоху бесплатного образования многие музейные сотрудники заочно учились на искусствоведческих факультетах: в Ленинграде, в Академии художеств, или в Свердловске, в Уральском университете.  Надежда Глебовна стремилась к тому, чтобы у молодых коллег были и начитанность, и насмотренность.  Она и сама старалась ездить по возможности больше; была уверена в том, что картины надо обязательно видеть в подлинниках, а не только на репродукциях. Несколько раз, не сговариваясь, я встречался с ней то у Эрмитажа, то в очереди на выставку Эль Греко в ГМИИ имени А.С. Пушкина, то в залах Третьяковки. Надежда Глебовна любила Эль Греко и интересно анализировала его живопись. Беседы с ней развивали восприимчивость, с ней можно было поговорить о живописи, литературе, театре. Театр она любила всю жизнь и каким-то невероятным образом была в курсе текущей театральной жизни в обеих столицах, была знакома с критиками и режиссерами.

Нелегко ей было воспитывать в одиночку дочь – свою главную надежду и радость в жизни. Но все получилось. Елена Велижанина закончила театроведческий факультет ГИТИСа, увлеченно работала в театральной сфере, придумывала и шила сценические костюмы для новосибирского ансамбля ранней музыки Insula Magica.  Все было хорошо, все мечты – и общественные, и личные – сбылись: рухнул тоталитаризм, ожидался расцвет культуры и международных связей, статьи Надежды Глебовны о сибирской иконописи начали переводить и печатать за рубежом, ей присвоили звание заслуженного работника культуры России. Но вдруг тяжело заболела и ушла из жизни дочь, в возрасте тридцати семи лет.  Этот несправедливый и слепой удар судьбы Надежда Глебовна так и не сумела полностью преодолеть. Она продолжала трудиться, с интересом отнеслась к проведению первых Новосибирских биеннале графики, но силы ее постепенно таяли. В последние три года жизни она уже не могла работать. Надежда Глебовна ушла от нас в 2008 году, вместе с ней пресекся род Велижаниных.

Но галерея существует. И в том, что она развилась в Новосибирский государственный художественный музей – один из самых значительных в Сибири, - есть и несомненная заслуга Надежды Глебовны Велижаниной.