Поэзия ушедшего. С.Ю. Жуковский

09 июля 2018
О.Г. Куржукова
Осень. 1918
  Осень. 1918
  С.Ю. Жуковский
  Новосибирский государственный художественный музей
 
 
 

Мало кто из посетителей постоянной экспозиции Новосибирского художественного музея может равнодушно пройти мимо полотна С.Ю. Жуковского «Осень». Расположенное в дальнем конце зала, оно уже от входа притягивает внимание размером, насыщенным колоритом и энергией мазка. На большом, почти квадратном холсте перед зрителем предстает просторная комната богатого усадебного дома, обставленная мебелью красного дерева в стиле ампир и украшенная портретами первой половины XIX столетия. С них на зрителя смотрят седовласый вельможа с красной орденской лентой через левое плечо, хрупкая девушка, занятая игрой на фортепиано, почтенная дама…  Но разве эти портреты лишь украшение интерьера? Это те люди, которые жили в пространстве комнаты: сидели на креслах, обитых узорчатым шелком, ставили изящные фарфоровые чашки на стол, слушали музыку рояля, доносившуюся из соседней залы, разговаривали, смеялись, горевали, смотрели в окна на старинный парк.

Художнику была знакома и прелесть усадебной жизни, и ее утрата. Он провел детство в подобном доме, но не на правах хозяина: отец С.Ю. Жуковского за причастность к польскому национальному восстанию 1863 года был лишен дворянства и имущества и жил с семьей в собственном имении на правах арендатора.   

В 1920-е годы все усадьбы России лишились хозяев. Это были годы гибели не только таких особняков, но всей русской дворянской культуры. Как тут не вспомнить произведения Л.Н. Толстого и А.П. Чехова, стихотворения И.А. Бунина? Вместе с тем интерьер, изображенный С.Ю. Жуковским в 1918 году, нельзя назвать музейным, он еще полон жизни. Открыты окна, в вазах стоят поздние, пышные и неяркие астры.  Поток света, напоминающий об интерьерной живописи начала XIX столетия, врывается в прохладу комнаты.  Жуковский изображает его порывистыми пастозными мазками.  Под лучами ослепительного солнца переливается шелк обивки, вспыхивают горячими бликами ручки кресел и золотые рамы портретов, оживают лепестки цветов. Но это не живительный свет лета, это холодный свет осени, свет, который не может согреть, не может зародить жизнь. Это прощальный свет умирания. Падают листья, ковром устилают жухлую траву, шелестят под ногами.  Обнаженные ветви вековых лип кружевным узором рисуются на ясном небе. Осенний пейзаж вызывает у зрителя чувства грусти, тихой печали и ностальгии. Но грусть и ностальгия отступают перед феерией красок Жуковского. Художник пишет звенящими цветами - лазурью, желтым, медово-коричневым, травяной зеленью. А в глубине аллеи ставит   несколько порывистых мазков розового цвета.  Не скованная привычными рамками фантазия наших юных зрителей превратила их в фигуры двух девушек, неспешно бредущих от дома в глубину сада...  Образно и поэтично.

Сюда, в подмосковное имение А.А. Толстой и Н.И. и С.А. Танеевых Рождествено, некогда принадлежавшее камердинеру и фавориту Павла I графу Ивану Павловичу Кутайсову, С.Ю. Жуковский приезжал не однажды. Его привлекали живописные окрестности, господский дом начала XIX столетия, построенный в «палладианском» стиле, сохранившиеся со старины интерьеры.  Летом 1916 года художником были написаны «Летнее утро. Усадьба Рождествено» и «Угловая гостиная». Первая картина -  натурный пейзаж с высоким голубым небом, легкими белыми облаками, сочной зеленой травой и величественным двухэтажным деревянным особняком, гордо возвышающимся на высоком косогоре. А.Н. Греч в книге «Венок усадьбам» писал: «…место для усадьбы было выбрано с большим вкусом - на высоком берегу Истры, с прекрасным видом вдаль на Аносину пустынь, поверх деревьев разросшегося дико и привольно английского парка… Первое, что поражает в Рождествене, - это откровенное дерево, использованное здесь не только как строительный материал, но также и чисто эстетически выраженное. Дерево не оштукатуренное, как в Останкине, Кузьминках и многих других местах; дерево серое, натуральное, приведенное временем к очень благородному тону, на котором выделяются белые оштукатуренные колонны портика» [1].  С.Ю. Жуковский располагает дом на втором плане, в резко уходящем в глубину ракурсе.  Он пишет его после полудня, в лучах яркого летнего солнца, сопоставляя холодные сиренево-голубые тени, отбрасываемые колонным портиком, и розово-желтые солнечные блики на старых деревянных стенах. От внимательного взгляда мастера не ускользают отражение неба в оконных стеклах и облупившаяся местами штукатурка фундамента и крыльца, молодая поросль на ступенях. Последние детали   придают усадьбе несколько заброшенный вид. Однако динамичная композиция и энергичный колорит сообщают этому полотну из Государственного Владимиро-Суздальского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника радостное, приподнято-взволнованное настроение.

Летнее утро. Усадьба Рождествено
  Летнее утро. Усадьба Рождествено. 1916
  С.Ю. Жуковский
  Государственный Владимиро-Суздальский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник
 
 
 

На втором холсте, хранящемся в Минске, в Национальном художественном музее Республики Беларусь, изображен тот же интерьер, что и на картине из нашего собрания. Те же кресла с цветочным узором обивки, тот же небольшой столик на одной ножке, стоящий у окна, те же портреты на стенах. Но сама комната взята шире: по краям видны еще два окна, справа большой диван той же расцветки, что и кресла (на полотне из Новосибирского художественного музея он заменен столом красного дерева, видимым частично), посередине комнаты стоит элегантный ломберный столик. Самые большие различия видны в пейзаже, открывающемся из центрального окна. И дело не только в разных сезонах (на картине из нашего собрания изображена осень, в минском интерьере – поздняя весна или начало лета), но и в точке зрения художника.   В «Угловой гостиной» деревья за окнами   взяты крупно, в упор, причем видны только серединные части стволов и пышная зелень листвы; нет ни неба, ни земли. Создается впечатление, что деревья растут у самого дома, а комната, написанная художником, находится на втором этаже. Подтверждение этому можно найти в книге А.Н. Греча: «В парадных комнатах верхнего этажа, в среднем корпусе, где висели прежде портреты владельцев - Кутайсовых и Толстых (выделено мной – О.К.), была цела скромная лепнина карнизов и угловые, с круглящимися выемками печи» [2]. Деревья в картине «Осень» показаны целиком, они растут на довольно большом расстоянии от особняка.  Видимая в окно часть лужайки, покрытая травой, позволяет предположить, что изображенная художником комната находится на первом этаже.

Быть может, наш интерьер создавался по воспоминаниям и на основе минского произведения? Об этом может свидетельствовать и точно повторенный ракурс одного из кресел.  Ездил ли Жуковский в Рождествено в 1918 году? Существуют ли еще интерьеры или пейзажи этой усадьбы, датированные тем же годом?  И осталось ли нетронутым   Рождествено через год после свершившейся революции? Для ответа на эти вопросы необходима дальнейшая исследовательская работа, в том числе и с архивными материалами.

Угловая гостиная (Усадьба Рождествено). 1916
  Угловая гостиная (Усадьба Рождествено). 1916
  С.Ю. Жуковский
  Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск
 
 
 

Но с какой бы точки зрения ни работал художник, какую бы комнату ни писал, по памяти или с натуры, он всегда открывает ее через окна в окружающий пейзаж. Это является особенностью его интерьерных картин, придает им достоверность и неповторимое очарование. Рождествено славилось своими незабываемыми панорамами из окон особняка.  «В трехчастное окно-дверь садового фасада, за решеткой перерезающего колонны балкона, открывается в обрамлении колонных капителей несравненный вид, особенно осенью, в солнечный день, когда багряными и золотыми оттенками загораются верхушки лип, кленов, берез и осин, оттененных темной хвоей елок. В этом исключительном виде, в этой вибрации света и красок - одно из самых замечательных впечатлений от Рождествена» [3].  Отмеченную А.Н. Гречем цветовую вибрацию мастерски передает и Жуковский. Сплетенные воедино оттенки и полутона голубого и синего, золотого и охристого, нежно-розового и рыжего плавно перетекают из пространства комнаты в пространство усадьбы и обратно. Вертикали деревьев продолжаются в вертикалях оконных рам и ножек столов, прихотливые изгибы ампирной мебели рифмуются с пластикой ветвей и движением осыпающихся листьев, лепестки астр топорщатся, как еловая хвоя. Интерьер и парк предстают в слитном, нерасторжимом единстве, являя собой образ прекрасного прошлого.  Прошлого, в которое так хочется, хоть на миг, вернуться. Быть может, те девушки в розовых платьях в глубине аллеи не отдаляются от дома, а идут к нему? И вот, совсем скоро, интерьер оживет, наполнится звуками, смехом, жизнью…

При новой власти художественные вещи из усадьбы были вывезены в Новоиерусалимский музей, находившиеся в ней архив и библиотека основателя Московского университета И.И. Шувалова погибли. На территории Рождествено был организован дом отдыха «Снегири». В середине ХХ века дворец и хозяйственные постройки были полностью разобраны при невыясненных обстоятельствах. Исчез красивый каменный мостик через овраг, мраморные вазы, увитые диким виноградом, и романтический грот, сложенный из кирпича и булыжного камня. Заросли «видовые картины», созданные неизвестным архитектором для услаждения взгляда.  Пространство парка с еще сохранившейся вековой липовой аллеей и развалинами грота оказалось на закрытой территории («Снегири» теперь принадлежат Управлению делами Президента РФ).  Рождествено больше нет. И только картины Станислава Юлиановича Жуковского хранят память о былой красоте и уюте. Память о прошлом.

Примечания


1 Греч А.Н. Венок усадьбам // Памятники Отечества. Альманах Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. – М., 1994. - № 32. – С. 27-28.
2 Там же. – С.30.
3 Там же.