Дневник живописца Павла Якубовского

08 декабря 2011
П.Д. Муратов
Автопортрет. Крепость Очаков. 1916
  Автопортрет. Крепость Очаков. 1916
  П.Г. Якубовский
 
 
 

Павел Геронтьевич Якубовский (1891-1945) в дополнение к письмам родным и знакомым в молодые годы вел системные записи житейских событий. Он имел склонность к писательству, к резонерству. Время его жизни отмечено чрезвычайными драматическими событиями. Якубовский пережил Первую и Вторую мировые войны, разрушительную гражданскую войну, затяжную трагедию страны, апогеем которой были 1930-е годы. Было о чем писать. И случись ему вести дневник до конца своих недолгих дней, этому дневнику не было бы цены как историческому источнику сложнейшей эпохи. Но именно трагедии первой половины двадцатого века, риск дать повод для обвинений в смертных грехах против власти остановили ведение дневников, свидетелей страдания отдельных людей и целых народов. В дневнике Якубовского описаны только невинные эпизоды призыва в армию в июле - августе 1914 года и начала армейской службы в Манчжурии. С лета 1914-го по конец 1922 года Якубовский себе не принадлежал. Из Манчжурии он переведен к Черному морю, в Очаков; в начале 1918 года от службы «вовсе» освобожден, вернулся в Новониколаевск, а 20 сентября 1919 года в разгар гражданской войны снова мобилизован в Белую армию. Только 12 декабря 1922 года он был «уволен в запас» уже Красной армии. От дневника к тому времени Якубовский отвык. Сведений о возвращении к нему у нас нет.

Выходит, заявку «Дневник живописца Павла Якубовского» выполнить невозможно в силу отсутствия дневника. Однако дневник может состоять не только из текстовых записей. Известны дневники художников, состоящие из серии рисунков, выполненных разной техникой. Якубовский специальных, показывающих ход событий его жизни художественных серий не делал. По естественному для каждого художника тяготению писать и рисовать по возможности каждый день у него и без намеренного отсчета времени получалась годами длившаяся хроника его жизни. Он с ранних лет пристрастился писать этюды величиной с почтовую открытку, многие этюды подписывал и датировал. На некоторых этюдах проставлено время суток, когда шла работа над ними. Даже ряд рисунков, выполненных в Манчжурии, сопровождены такими хроникальными пометками, например: «Сопки, 3 часа 48 минут» или другой рисунок: «Сопки, 2 часа дня». Возникает невольное сравнение с французскими импрессионистами, с Клодом Моне, ставившим перед собой задачу точной передачи освещения пейзажа в каждый данный момент суток. У Якубовского в манчжурских рисунках таких задач не могло быть, потому что средствами карандашных линий нюансы дневного освещения переданы быть не могут, разве только «День», «Ночь», «Утро», «Вечер» в их контрастах, что мы видим в этюдах Якубовского, написанных маслом. Этюды такого рода чаще всего выполнялись в считанные минуты. Этюдник для них вполне мог уместиться в кармане пальто, куртки, пиджака. Этюды вдвое, втрое больше размером точно так же подписывались и датировались, но этюдник для них требуется большой, с мольбертом. Они годятся и в путешествии, но естественное их предназначение для условий оседлой жизни. С помощью миниатюрных и относительно больших этюдов мы узнаем о передвижениях художника по стране, по Новосибирску и его окрестностям, по территории собственного сада с видами соседних участков за забором и строений на них. Благодаря сопровождающим каждый шаг Якубовского этюдам выясняются детали его биографии, не отмеченные никакими другими документальными свидетельствами, не упоминаемые скудными рассказами современников живописца о его жизни. А это не праздный интерес. Подробности биографии художника проясняют мотивы его творчества. Никакие тексты, касающиеся Якубовского, не упоминают городок Тяжин, где Якубовский в короткое время остановки воинского эшелона написал этюд пристанционных строений, и тем самым не выявлена постоянная готовность художника отзываться на впечатления жизни, не учтена его дорога в сторону Красноярска и неспешное движение по ней воинских эшелонов начала двадцатого века. С другой стороны, в биографии Якубовского, написанной М.А. Мочаловым для каталога посмертной выставки 1948 года, когда свежи были воспоминания о художнике, описывается активная общественная деятельность Якубовского в Одессе, однако одесских этюдов на той, самой обширной выставке нашего живописца, подготовленной его вдовой и членами новосибирской организации Союза художников, не было ни одного. Тяжин и Одесса сопоставимы ли? Одесса – город истории России, а поселок Тяжин на речке Тяжин «на карте генеральной значком отмечен не всегда». По нашему прочтению «дневника» Якубовского Одесса – проходной эпизод, заполненный делами, к искусству прямого отношения не имеющими, а Тяжин при всей его относительной незначительности дал художнику повод для свободного проявления творческого порыва.

Мальчик с книгой. 1921
  Мальчик с книгой. 1921
  П.Г. Якубовский
  Частное собрание
 
 
 

На упомянутой персональной выставке Якубовского 1948 года экспонировался этюд времен его молодости «Художник Захаров» (1914) никакими комментариями не отмеченный. Двенадцать лет спустя после выполнения этюда были сделаны две фотографии группы художников Новосибирской Ассоциации художников революционной России (АХРР), в среде которых в картинной позе стоит этот самый П.И. Захаров. Биография Захарова почти совершенно не известна, хотя он прожил в Новониколаевске-Новосибирске по крайней мере с середины 1910-х до середины 1930-х годов. Он вынужден был преподавать рисование в двух школах сразу при общей нагрузке в тридцать четыре часа в неделю. Условия материальной жизни художников Сибири 1920 - 1930-х годов нам сейчас и представить трудно. Постоянная занятость Захарова в школах исключала для него разъезды. Он сделался свидетелем эволюции художественной жизни города и в меру возможности участником ее. Если не через него, то вместе с ним по-товарищески Якубовский примкнул к группе художников, сочувствующих идеям АХРР, а потом вместе с группой стал членом Новосибирского филиала АХРР.

Идеи АХРР сформулированы в ее декларации, опубликованной в каталоге «Выставки этюдов, эскизов, рисунков и графики из жизни и быта Рабоче-крестьянской Красной Армии» в 1922 году, а затем повторявшейся в каталогах других выставок Ассоциации. В ней сказано: «Наш гражданский долг перед человечеством – художественно-документально запечатлеть величайший момент истории в его революционном порыве. <…> Революционный день, революционный момент - героический момент, и мы должны теперь в монументальных формах стиля героического реализма / курсив мой – П.М./ выявить свои художественные переживания»1.

К осени 1925 года, когда в Новосибирске образовалась группа сочувствующих идеям АХРР, Центральная АХРР в Москве провела уже семь выставок. Уже известна была не только лозунговая декларация, но и творческая практика ассоциации. Входя в состав АХРР, Якубовский принимал заявленную позицию. Письменные или устные свидетельства о том отсутствуют, но есть этюды того времени. Они – авторитетные показатели его символа веры.

Горная Шория
  Горная Шория
  П.Г. Якубовский
 
 
 

Новосибирские художники, сочувствующие идеям АХРР, не дожидаясь утверждения своей группы в статусе филиала АХРР, устроили передвижную по городу выставку с участием в ней Якубовского. Рецензент выставки писал: «Интересен Якубовский. Ряд его пейзажей останавливает на себе внимание. Великолепны его «Девочки на солнце» 2. И все. Никакого героического реализма, никакого революционного порыва. Яркая живопись, светлый мир природы, открывающийся заинтересованному взгляду. Пейзажи, этюд девочек на солнце, бывшие на выставке, не описаны, не обозначены. Может быть, они и дошли до наших дней, и их еще можно выявить в сотнях сохранившихся этюдов художника. Впрочем, для наших целей выявление упомянутых рецензентом этюдов не так уж и важно. И без них творческая позиция Якубовского середины 1920-х годов вся на виду. Названия этюдов говорят сами за себя: «Речка Инюшка. Купание», 1923 , «Апрельский вечер. 1 апреля 1924 года», «Вечер. 6 апреля 1924 года», «Закат. 13 июля 1925 года», «Последний снег. 10 апреля 1926 года». Авторы декларации АХРР нацеливали художников на мотив природы, на производственные процессы в ней, Якубовский же весь в переживаниях природы в ее восходах, закатах, солнечных днях, метелях, ветрах. Ему не надо назидательных агитационных жанровых картин, как было надо Н.Г. Котову, принесшему в Новосибирск идеи АХРР. Якубовский удовлетворялся видами весны, лета, осени в собственном дворе, изображениями мирных занятий родных и знакомых в привычной им обстановке. Впрочем, и Котов в 1925 году писал не только картины с политизированными сюжетами: «Доклад об Авиахиме в юрте», «Аэроплан в Чемале», но и портреты алтайских шаманов без тени их осуждения, пейзажи типа «Старые мельницы». Резкого противопоставления творчества Якубовского творчеству Котова, члена президиума Московской АХРР, не было, но было заметное расхождение в мотивах и в интонации их картин. Вся группа сочувствующих идеям АХРР именно так и жила: идеям сочувствовала, находя в них приемлемую программу творчества, а писала и рисовала в соответствии с умениями, полученными в художественных школах и наработанными в долгосрочной практике.

Войдя в группу новосибирских художников, сочувствующих идеям АХРР, Якубовский познакомился с семьей Русиновых. Всех членов группы было десять человек (на упомянутой фотографии их восемь). Т.А. Русинова исполняла обязанности секретаря АХРР. Собиралась группа на квартире общительных артистичных Русиновых. Как тут не познакомиться? Судя по тому, что Якубовский дарил им свои пейзажные этюды 3, знакомство перешло в дружбу. А.И. Русинов приехал в Новосибирск в 1925 году после окончания Омского художественно-промышленного техникума и был назначен исполняющим обязанности архитектора Сибгосстроя. Он участвовал в проектировании Дома Ленина, в постройке Дворца Труда (Водный институт), интерьеров железнодорожного вокзала Новосибирск-Главный. Есть все основания считать, что в дружеском общении с Русиновым Якубовский знакомился с работой архитектора и впоследствии с 1930 по 1935 годы трудился сначала копировщиком в Горстройконторе, а затем и архитектором.

Золото - стране. Эскиз
  Золото - стране. Эскиз
  П.Г. Якубовский
 
 
 

Творческая активность Якубовского в Новосибирском филиале АХРР не делает его членство в Ассоциации этапным. АХРР просуществовала недолго. В конце 1926 года она целиком перешла в деятельное Общество художников «Новая Сибирь» и растворилась в нем. «Новая Сибирь» в январе 1927 года открыла в местном краеведческом музее Всесибирскую выставку живописи, скульптуры, графики и архитектуры, какой еще не бывало на территории столь обширного края, провела Первый Всесибирский съезд художников. От бывшей АХРР в выставке участвовали четверо. Бывший председатель новосибирского филиала АХРР А.И. Иванов на выставку ничего не дал, но выступал на съезде с докладом «Искусство, художник и революция». Самым активным из группы ахрровцев оказался Русинов: он и в выставке участвовал (показал десять архитектурных проектов), и выступил с сообщением «Положение архитектуры в Сибири». «Грамотных людей мало, - говорил Русинов. – Если они в жюри, то некому работать, а если они будут работать, то не из кого составить жюри» 4. Его слова объясняют заинтересованность Русинова в привлечении Якубовского к архитектурным работам, а в судьбе Якубовского самую возможность войти в новую для него специальность, требующую и таланта, и специального образования. Но работа в Горстройконторе еще впереди. Участие в выставке, единственной в своем роде, присутствие на съезде художников в ряду своих товарищей, писателей Сибири, сибирской общественности Якубовского почему-то не увлекло. Он в этом не одинок. Так же поступил Захаров и другие его соратники по группе АХРР. С точки зрения житейской целесообразности участие в выставке хлопотное, ничем не вознаграждаемое бремя. Та, в которой участвовал Якубовский в 1925 году, рецензию о которой мы упоминали, потребовала расходов на материалы живописи, на рамы, на перемещение картин с одной выставочной территории на другую, а после выставки художники забрали свои произведения, отнесли к себе домой, тем и закончилось их выступление. Закупок художественных произведений с выставок Сибирь 1920-х годов не знала. Всесибирская 1927 года стала исключением, но кто заранее мог это предвидеть? Заботы о хлебе насущном для растущей семьи отчасти объясняют причину отстранения художника от выставочных забот, однако не полностью. У Якубовского работа над этюдами никогда не прекращалась. Накоплено их уже немало. Художник не был безучастным к событиям общественного плана человеком. Выставить часть сделанного было самое для него время, но он не выставил, и объяснения этому мы не имеем. Датированные 1926 - 1927 и далее годами этюды Якубовского показывают непрерывающуюся творческую деятельность художника, но поступки его в быту и в обществе они не раскрывают. Оставаясь в главных линиях жизни «дневниками», все преходящее они опускают. Опустим и мы все то, что высветить в настоящее время не можем.

Выступление Орджоникидзе на партактиве в 1933 году. Город Сталинск. Эскиз. 1937
  Выступление Орджоникидзе на партактиве в 1933 году. Город Сталинск. Эскиз. 1937
  П.Г. Якубовский
 
 
 

Время шло. «Новую Сибирь» начала вытеснять из жизни противодействующая личным инициативам идеология и практика индустриализации. Крайрабис и Сибискусство в сентябре 1931 года «Новую Сибирь» ликвидировали. Председатель Общества А.В. Вощакин, заполняя образовавшийся вакуум, стал добиваться и добился организации в Новосибирске филиала Всероссийского кооперативного товарищества «Художник». Это была коммерческая и одновременно идеологическая организация. «Товарищество» принимало заказы на все виды художественной работы и привлекало живописцев, графиков, скульпторов к выполнению их. С помощью кооператива художники Новосибирска получали возможность жить, не переключаясь ради заработка на иные специальности. Идиллии здесь нет, был компромисс между стремлением к творчеству и необходимостью отвечать условиям художественного производства. Кооператив «Художник» в Новосибирске оформился в 1931 году, Якубовский пришел в него в 1935-м, оставив должность архитектора Запсибпроекта. Перешел и получил постоянное место работы до конца своих дней.

Мы здесь не будем характеризовать работу Якубовского-архитектора, равно как и газетно-журнальную деятельность его. Мы изначально нацелились познакомиться с Якубовским-живописцем – ведь это основная линия его творчества от 1910-х годов до июня 1945 года. Упомянем только несколько вариантов внешнего вида оперного театра, выполненных как конкурсные проекты в 1933 году, когда решительно менялась государственная политика в архитектуре, конструктивизм, в духе которого предлагался первоначальный проект и по которому построены основные объемы здания, безоговорочно отвергался. Приходило время неоклассицизма, в просторечии названного «сталинским ампиром». Участие Якубовского в двух этапах конкурса на проект театра проходило, возможно, по заданию Горстройконторы или, по крайней мере, при ее согласии. Проекты Якубовского в качестве рабочих окончательных приняты не были, но нельзя не отметить созданный в них образ, очень близкий к существующему ныне натурному.

К оперному театру Якубовский обратился еще раз в 1938 году, но уже в качестве живописца, в составе бригады, расписывавшей зрительный зал театра. Ему принадлежат два сюжета в плафоне с темой струнной музыки. Теперь он уже полноправный член Союза художников, уважаемый профессиональный художник.

В товариществе «Художник» Якубовский решительно изменился. Он не оставил миниатюрные этюды, не изменил их живописный строй. Умение писать их быстро и убедительно часто выручало Якубовского при сборе материалов производственной тематики, когда ему приходилось фиксировать ситуацию, присутствия художника не предполагающую: разлив кипящего металла по изложницам, прокат раскаленных добела металлических заготовок, выдачу кокса, от которого пышет пламя, как от вулкана. Но миниатюрные этюды теперь у него часто всего лишь подсобный материал к сюжетно-тематическим холстам размером до двух метров по большой стороне.

Быстрое перевоплощение художника из миниатюриста, каким его называли в группе АХРР, в создателя внушительных полотен много способствовало укреплению его авторитета в творческой среде Новосибирска. В 1938 5 году он, оставаясь членом товарищества «Художник», вошел в состав Союза художников, его статус упрочился, подтачивавшие его сомнения в праве называться человеком искусства ослабли.

Река Листвянка
  Река Листвянка
  П.Г. Якубовский
 
 
 

9 октября 1940 года Якубовский благополучно прошел перерегистрацию членов Союза художников. В протоколы перерегистрации полагалось вписывать названия наиболее значительных произведений регистрирующегося. Якубовский вписал пять больших картин. Все они к тому времени были закуплены Кузнецким металлургическим комбинатом (КМК) для создававшегося при комбинате музея. Конечно, все упомянутые в протоколе картины воспроизводят производственные процессы КМК, но среди этих «всех» есть картина «Ленин и Крупская в ссылке в Шушенском» из ряда историко-революционных.

Через месяц после перерегистрации в Новосибирске открылась Пятая областная художественная выставка. Две из тех картин, какие упомянуты в протоколе перерегистрации, перешли на выставку. Вместо оставшихся на КМК в каталоге выставки обозначены три новые: «Сталин и Свердлов в Туруханской ссылке. (Курейка)», «Орджоникидзе среди металлургов КМК» и «Доменный цех старого Гурьевского завода».

Все без исключения картины производственной тематики показывают огонь и людей при нем. Производство производством, но возле них невольно вспоминаются пейзажные этюды Якубовского с восходами, с закатами, с лунными ночами и даже солнечным затмением в одном из них. Именно эти световые и цветовые мотивы делаются строящими композицию больших картин, а иногда и основным содержанием их, как это видно в картине «Выдача кокса на Кузнецком металлургическом заводе имени Сталина», воспроизведенной в каталоге выставки. Таким образом художник невольно преобразил виды цехов завода, производственные процессы в них в романтические события индустриализации.

Картины историко-революционной тематики тоже вырастают из непритязательных этюдов разных лет. Ни в одной из них нет героев, во всех люди с известными именами показаны в домашней обстановке и чаще всего таким образом, что без авторской подписи о ссылке не вспоминается. Так, Ленин и Крупская в интерьере крестьянской избы – в 1920 - 1950-х годах три четверти жилого фонда Новосибирска состояли из деревянных домов с такими интерьерами – заняты составлением какого-то текста. Ленин стоя читает лист, Крупская сидит за столом, ждет замечаний по тексту. Другая картина: Сталин стоит, накинув на плечи пальто, у круглого стола, читает какой-то текст и. конечно, дымит трубкой. Обозначено, что это происходит в Курейке. Эскиз картины, как написано на обороте фотографии с нее, просмотрен в Обкоме ВКП (б) Сталинска (Кузнецка). Бдительный просмотр картины возражений по существу не вызвал. И если бы в те времена можно было называть вещи своими именами, посетители выставки увидели бы, что драматические рассказы об ужасах ссылки революционных деятелей картинами о жизни и деятельности Ленина, Сталина, Свердлова, Куйбышева и других не подтверждаются. Художники, берясь за такую тему, изучали биографии вождей революции, ездили на места их ссылки, расспрашивали там старожилов, писали этюды на достоверных местах изучаемой истории. И эта кропотливая работа сбора материалов для картины заданную идею героизма действующих лиц чаще всего переводила в бытовой план, не всегда поддававшийся героизации.

Больших картин историко-революционной и производственной тематики на Пятой областной выставке Якубовский показал пять, этюдов пейзажных и бытовых относительно большого размера – 15, миниатюрных этюдов – 14. Общий счет представленных на выставку произведений 34 – целая персональная выставка после затяжного молчания. До Пятой областной Якубовский после 1920-х годов участвовал только в Первой областной зимой 1937 - 1938 годов. Тогда он показал картину «Товарищи Орджоникидзе и Эйхе наблюдают выдачу плавки стали (мартеновский цех Кузнецкого металлургического комбината, 1933 год)». Орджоникидзе в феврале 1937 года скончался. Якубовский получил задание увековечить память о нем, и художник, пользуясь репортажными фотографиями, сделал несколько тематических разработок присутствия Орджоникидзе на КМК.

Девочка с балалайкой
  Девочка с балалайкой
  П.Г. Якубовский
  Частное собрание
 
 
 

Историко-революционных картин – повторим - на Пятой областной выставке было пять, а этюдов, пейзажных в основном, двадцать девять. Как видим, миниатюрные этюды в его глазах за долгие годы не обесценились, приняты они были и устроителями выставки: правлением кооператива «Художник», городским отделением Союза художников, Новосибирским областным отделом по делам искусств. Среди них был этюд «Ангара», написанный в 1921 году, во время службы Якубовского в Пятой армии, находившейся тогда в Иркутске. И от тех лет до последних в двадцати девяти этюдах прослежена творческая жизнь, не открытая зрителям, но ожившая для автора. Ведь среди этюдов, оставшихся дома, были портреты сына разных лет (в 1940 году ему тринадцать), портреты дочери (ей шесть лет), всего семейства на вольном воздухе, автопортреты. 1940 год означается таким образом как этапный, подводящий итоги прошедшим двадцати, может быть, высший в творческом развитии художника.

Через полгода после выставки началась Великая Отечественная война. Большие картины Якубовского переменили тему. Он пишет теперь «Артиллерийский поединок советской подводной лодки» на основе этюдов, сделанных в Очакове, «Минометный расчет - на огневые позиции», «Фронтовая плавка стали», а для себя «Огороды на станции Инская», где Якубовский получил участок для посадки картошки. Такие же участки получали во время войны научные сотрудники Третьяковской галереи, эвакуированной со всеми своими ценностями в Новосибирск, но у них была другая территория, на юг от города, в районе станции Черепаново. С большими картинами художник выступил на выставке «Художники Сибири в дни Великой Отечественной войны», открывшейся в августе 1942 года, семейные этюды оставил у себя.

Следующая выставка в Новосибирске – «Сибирь – фронту» - состоялась в январе 1944 года. На нее Якубовский приготовил картину «Сталь для танков», для себя написал этюды «Закат в грозу» с громадным красным шаром солнца, «Наш сад», издавна служивший местом обретения душевного равновесия всей семьи художника.

Последняя выставка Якубовского проходила в Доме Ленина в январе 1945 года. Организаторы выставки впервые в истории города объявили ее «Выставкой этюдов», не предполагая на ней присутствие больших сюжетно-тематических картин. Однако совсем без них все-таки обойтись не могли: И.И. Тютиков и Н.Ф. Смолин дали по портрету Сталина, О.А. Шереметинская показала одну из своих жанрово-бытовых картин. По основной программе выставка будто специально планировалась для Якубовского. Он был уже давно опасно болен, но этюдов у него было немерено. Он развернул из них экспозицию на отведенных ему стенах, показал в этюдах всю свою светлую трудовую жизнь, попрощался с соратниками и со зрителями, может быть и не зная, что прощается.

Примечания


1 Ассоциация художников революционной России. АХРР / Сборник воспоминаний, статей, документов // Сост. И.М. Гронский, В.Н. Перельман. – М, 1973. С.289.
2 Г.В. (Георгий Вяткин?). Искусство в Новониколаевске. Художественная выставка // Советская Сибирь. 1925. 25 декабря. № 296.
3 Автор данной работы видел их у Т.А. Лариной, бывшей Русиновой, в 1960-х годах в Старом Осколе.
4 Первый съезд сибирских художников // Сибирские огни. 1927. № 3. С. 225.
5 Сведения перерегистрации художников в апреле 1940 года. Существует другая дата – 1937 год.