Звезды их детства. 2020. Лист из части 1 «Страх» проекта «Непионерские лагеря»
	Е.В. Третьякова

 

 

 

В сентябре 2020 года в Новосибирском государственном художественном музее открылась выставка «#НАСЛЕДИЕ. Шесть историй про...», посвященная 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. Одним из ее разделов стал авторский проект новосибирского художника и дизайнера Елены Третьяковой «Непионерские лагеря». Об этом творческом замысле и его воплощении рассказывает публикуемая статья.

Если бы года два назад мне сказали, что я буду рисовать на тему войны, - ни за что бы не поверила. Но поистине «не властны мы в самих себе».

Моим знакомством с Новосибирским союзом бывших малолетних узников концлагерей, гетто и мест принудительного заключения (НСБМУ) я обязана скульптору Санду Бортнику, который был не только моим преподавателем по Художественному училищу, но и впоследствии, все годы, - старшим товарищем в искусстве. Союзовцы обратились к Санду с просьбой сделать памятную доску для организованного ими музея, который носит имя Николая Семеновича Симакова. Надо сказать, что Николай Симаков, наш земляк, новосибирец, был одним из руководителей подпольного антифашистского комитета по организации восстания узников Бухенвальда.

Во время работы над памятной доской мы и познакомились с Григорием Авраамовичем Шихваргером, идейным вдохновителем всех многочисленных проектов НСБМУ и моим героем. Григорий Авраамович -  необыкновенный человек. Заслуженный учитель Российской Федерации, член президиума Новосибирской общественной организации ветеранов педагогического труда, заместитель председателя НСБМУ, награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством II степени». Прошедший концлагерь «Мертвая петля», он стоял у истоков создания НСБМУ в 1994 году. Умный, тонкий, порядочный, интеллигентный. Я никогда не слышала от него ни одной жалобы или реплики недовольства. Для меня Григорий Авраамович -  пример человека, который всегда держит слово и выполняет обещанное, уважает другого человека и искренне благодарит.

Подобного же восхищения заслуживает Вера Георгиевна Маськова, бывшая малолетняя узница концлагеря в Австрии, неутомимый председатель НСБМУ, несущая на своих плечах весь груз общественной работы. Энергии и активности этой женщины может позавидовать любой молодой человек. Во время наших трудов над книгой воспоминаний Вера Георгиевна терпеливо собирала материалы и фотографии и всегда сама приносила их, не желая утруждать меня и, как она говорила, «тратить мое драгоценное время».

Последние десять лет я работала с Союзом как дизайнер, и мы осуществили много совместных проектов. Все эти годы я общалась с этими людьми и узнавала их пронзительные истории. Решающим для появления моего проекта был предыдущий 2019 год, когда мы издали книгу воспоминаний членов НСБМУ «Непионерские лагеря». После выхода книги я поняла, что готова наконец к собственному, художественному проекту. Можно сказать, что он стал органичным и закономерным продолжением книги.

Таким образом, проект «Непионерские лагеря», состоящий из шестнадцати графических листов и сопровождающей их инсталляции, создан на основе моих многолетних впечатлений от личного общения с людьми, пережившими в детстве ужасы нацистских застенков, от чтения, сбора и изучения многих воспоминаний членов Новосибирского союза бывших малолетних узников фашистских концлагерей. Мой проект – дань глубокого уважения стойкости и мужеству этих людей, их безграничной внутренней силе и непоколебимой порядочности. Я счастлива, что судьба подарила мне эти встречи.

Работа над исполнением самого проекта велась достаточно быстро. Время рисования счастливым образом совпало со временем всеобщего карантина. Серия была сделана на одном дыхании, с перерывами буквально только на сон. Сейчас я считаю это необыкновенным подарком свыше, ведь я смогла полностью погрузиться в работу. К началу мая было готово двенадцать листов серии. Позже появилась информация о переносе выставки, и у меня удачно образовалось дополнительное время. К тому же я чувствовала, что не высказалась до конца, и снова с удовольствием погрузилась в рисование. Так возникла четвертая часть проекта - «Рай» (Освобождение).

	Сердце Данко. 2020. Лист из части 4 «Рай» проекта «Непионерские лагеря»
	Е.В. Третьякова

 

 

 

Если говорить о том, считаю ли я серию законченной, то, несмотря на довольно внушительное количество листов, я не исключаю для себя возможности создать пятую часть - «После лагеря». Тема отчуждения и отношения страны и общества к бывшим узникам концлагерей является очень тяжелой и особенно болезненной; я почувствую, когда буду готова к ней.

Вся серия «Непионерские лагеря» разбита на четыре части: «Страх» (Оккупация), «Бессилие» (Угон мирного населения в фашистские концлагеря, гетто и места принудительного заключения), «Ад» (Фашистские концентрационные лагеря), «Рай» (Освобождение). В каждой части соответственно по четыре работы.

Я не ставила себе целью иллюстрировать конкретно взятые воспоминания или создавать портреты отдельных людей. Все истории, изображенные на графических листах, являются неким обобщением, метафорой. Кроме того, я старалась, чтобы в каждом листе было «второе дно», которое бы позволило зрителю глубже задуматься над темой.

Взять, к примеру, лист «Звезды их детства». Здесь специально дано противопоставление разных звезд: бабушка и дети шьют звезды, которые обязаны были носить все люди еврейской национальности на своей одежде, - и звезды сияют на ночном небе. Холокост и свобода, реальность и мечты, жизнь и смерть.

Интересным было создание рисунка «Сердце Данко». Это лист о послевоенном голоде. Мальчик, потеряв всю семью, возвращается домой и находит в земле старую проросшую картофелину. «Потерял - нашел» - здесь не просто и не только игра слов, тут я приглашаю зрителя к размышлениям. Когда я задумывала эту работу, то хотела нарисовать всего лишь очень большую картофелину, чтобы накормить мальчика, но в какой-то момент увидела и поняла, что получается вовсе не клубень, а, неожиданно, - сердце. Само собой. Решила и нарисовала это словно не я. Так мальчик и стоит на моем листе, держа для кого-то - картофелину, а для кого-то - сердце. Кроме того, работа «Сердце Данко» создавалась как завершающая всю серию, поэтому я старалась сделать ее светлой и полной надежды. Ведь этому мальчику предстоит прожить до восьмидесяти лет.

Такой же эффект некоего самовольного появления возник и в работе «Рио-Рита». На заднем плане у меня горит в огне концлагерная полосатая одежда, дым черный, гнетущий, напоминающий о печах крематория. И, уже когда я разместила работы на стенах экспозиционного зала, один человек меня спросил: «А что это за черная рука на дальнем плане?» И только тогда я ее увидела. Но я не рисовала и даже не задумывала никакую руку.

Одним из принципов, которым я руководствовалась при создании серии «Непионерские лагеря», был принцип «не пугания». Изображение самых страшных пыток, издевательств и страданий я считаю неким заигрыванием со зрителем, ведь спекулировать на изображении страданий легко. Хотелось отразить не только физические муки, но и душевные переживания героев - не обязательно только через лицо, но через композицию листа, через детали, которые я, безусловно, продумывала. Это не пугалки, а напоминания.

Помимо шестнадцати листов графики в центре зала размещены четыре конструкции в виде черных параллелепипедов, их дверные проемы обращены к центру и, отогнув черную штору, можно зайти внутрь. Конструкции подписаны по названиям четырех частей всей серии: Страх, Бессилие, Ад и Рай. На стенке каждой из них - небольшой текст. Это мои поэтические аннотации к тому, что размещено внутри ящика. Я хотела изобразить некий знак или символ Страха, Бессилия, Ада и Рая с точки зрения человека военного времени, того самого мальчика, который после войны найдет картофелину и выживет снова.

	Рио-Рита. 2020. Лист из части 4 «Рай» проекта «Непионерские лагеря»
	Е.В. Третьякова

 

 

 

Особое значение в своих инсталляциях я придаю зеркалу. Собственное отражение в зеркале - это первое, что видит входящий в зал человек. Следующими зеркалами, в которых он себя увидит, будут только небольшой зеркальный обломок на потолке газовой камеры и большое зеркало «Рая». Задачей фашистских концлагерей было физическое и моральное уничтожение личности: тех, кому повезло меньше, уничтожали физически, кому «больше» – морально. Здесь лишали человека даже имени. Вместо него был только номер заключенного. Моей метафорой уничтожения личности в представленных инсталляциях служит зеркало без отражения (разбитое, закрашенное, закрытое, занавешенное). Человек смотрит в зеркало, но не видит себя. Человека просто нет: он избит, разбит, раздавлен, изувечен...  

На стене, расположенной напротив входа в зал, размещен баннер с изображениями людей из Новосибирского союза бывших малолетних узников фашистских концлагерей. Это реальные люди, жившие или живущие и сейчас, вместе и рядом с нами, в Новосибирске. Долгое время я не могла решить, разместить ли мне на стене именно лица или сделать черно-белую графику, усиливающую внутреннюю атмосферу зала. В результате остановилась на портретах, чтобы зрители все же могли всмотреться в эти лица и понять, что это самые обычные люди, на долю которых выпало тяжелейшее испытание. «В их рядах мог бы оказаться и я, если бы родился и жил в те годы».

В заключении хочу сказать, что моим внутренним посылом и цитатой, с которой я создавала данную серию, были слова Достоевского: «Я боюсь только одного –оказаться недостойным моих мучений». Именно с этой позиции я думала о тех людях, которых изображала в своих работах, ведь никто не мог лишить этих людей выпавших на их долю страданий, и никто не мог испытать их вместо них. Уникальна их судьба и уникальны их страдания.

В зале царит полумрак, призванный усилить впечатление от зрительных образов и инсталляции. Немалое значение придается музыке, играющей на выставке. Это музыкальные произведения из фильма Стивена Спилберга «Список Шиндлера», композиции Астора Пьяццоллы и знаменитое Адажио Альбинони.

Если мой проект найдет отклик в душе зрителя, заставит его задуматься, сделает его хоть на крохотное мгновение лучше и добрее, я буду считать, что мой труд не был напрасным.