На террасе в Харькове. 1920
	З.Е. Серебрякова
	Новосибирский государственный художественный музей

 

 

 

Предметы старинного искусства в музеях – кладезь тайн и загадок. Изучая коллекции, музейные сотрудники сталкиваются с необходимостью решать разнообразные проблемы, связанные с экспонатами. Это касается установления даты их создания, уточнения сюжета, личности изображенного человека или определения места, показанного в пейзаже, и, наконец, авторства. Иногда это удается сделать сразу и без особых усилий. Порой решение подобных задач растягивается на годы. Предложенные варианты, по мнению исследователя, близкие к истине, могут быть потом пересмотрены самим же автором идеи или его оппонентами. Это всегда связано с появлением новых данных, в том числе – полученных с привлечением новейших научных методов. Ультрафиолетовое и инфракрасное излучения помогают анализировать поверхность полотен; рентген приоткрывает внутреннюю структуру живописи; химический анализ пигментов позволяет уточнять время исполнения того или иного произведения искусства. Сохраняет свое значение и знаточество - качество исследователя, дающее ему возможность делать выводы на основе своего опыта. Но все же эти выводы должны быть аргументированы сравнениями и ссылками на известные прецеденты.

Такая работа в искусствознании именуется атрибуцией. Этот термин возник на основе латинского слова attribuere, означающего «приписывать». Отметим также, что латинское понятие attributum, укоренившееся поначалу в области философии со значением «существенное свойство» или «признак», повлияло на определение первоочередных задач новой дисциплины.

Не вдаваясь в историю атрибуции, выделим две книги отечественных авторов, которые в свое время сыграли важную роль в выводе на широкую арену сугубо узкопрофессиональных вопросов. Первой была книга И.С. Немиловой «Загадки старых картин», вышедшая в 1974 году и сразу ставшая бестселлером. Второй стала книга И.В. Линник «Голландская живопись XVII века и проблемы атрибуции картин», изданная в 1980 году. Она отличалась от первой большей академичностью, но исследовательской страсти в ней было не меньше, чем в первой. Многих привлекла в этих трудах «детективная» часть, то есть запутанность вопросов авторства картин в первую очередь и благополучное их разрешение – во вторую.

Харьков. Дом З.Е. Серебряковой. Веранда. Современное состояние

 

 

 

Многолетняя работа в Новосибирском государственном художественном музее подарила мне возможность прикоснуться к святая святых музейной профессии – к атрибуции. В научном паспорте, который должен быть у каждого экспоната, даже есть специальный раздел – атрибуция. Конечно, не всякий экспонат проходит испытание по переатрибутированию. Многие современные произведения искусства сопровождаются полной информацией о них. Они приобретаются у самих художников, потому к ним нет вопросов. Но вот работы, прошедшие частные руки или доставшиеся музеям от наследников художников, уже могут «подкинуть» хранителям ряд проблем. К таким произведениям в нашем музее относилась и картина Зинаиды Евгеньевны Серебряковой «На террасе в Харькове», датированная 1919 годом.

В 2017 году, при подготовке материала для будущего каталога отечественной живописи первой половины XX века, я обратился к этому произведению. На первый взгляд, оно не вызывало вопросов. Полотно было приобретено в 1974 году у Е.Б. Серебрякова, сына художницы, жившего в то время в Ленинграде. Оно было датировано, хотя надпись с датой на нем отсутствовала. В этом случае меня более интересовала сама терраса, на которой изображены дети и мать художницы. Хотелось узнать подробнее о месте проживания семьи Серебряковых в Харькове – что это за дом, где он находится, существует ли сейчас. И я подумал, что Интернет мне в этом поможет.

Кроме того, меня всегда немного удивляло, что картина, датированная 1919 годом, изображает детей летом, вне всякого контекста трагических событий весны, когда семья потеряла отца – Бориса Анатольевича Серебрякова. Это произошло 22 марта 1919 года. Горе было велико. И дети, судя по письму Е.Н. Лансере, матери художницы, тяжело перенесли такую утрату: «…плач, рыдание детей, мальчики были неутешны. <…> Зинок мало плакала, но не отходила от Боречки». Зинаида Евгеньевна не могла написать такую безмятежную картину буквально через два-три месяца после кончины горячо любимого мужа. Этому сюжету надо было найти объяснение.

	Мальчики в матросских тельняшках. 1919
	З.Е. Серебрякова
	Государственная Третьяковская галерея

 

 

 

Все эти размышления побудили меня обратиться к харьковскому периоду творчества Зинаиды Евгеньевны.

В литературе эта картина, начиная с монографии В.П. Князевой о Серебряковой, вышедшей в 1979 году, традиционно обозначалась как созданная в 1919 году. Эту дату никто не оспаривал. Она повторялась во многих последующих изданиях. Ситуация стала меняться начиная с выхода монографии В.Ф. Круглова (2004), в которой появилась более точная дата исполнения нашего полотна.

Выяснилось, что в Харькове память о великой художнице жива. Местные краеведы и любители искусства делают все возможное, чтобы имя Зинаиды Евгеньевны стало для харьковчан знаковым. В 2013 году там прошли первые «Серебряковские чтения», посвященные ее жизни и творчеству. На месте и дом по улице Конторской 25, в котором какое-то время жила семья Серебряковых. Они поселились в нем в конце 1919 года. Дом представлял собой корпус с двумя боковыми крыльями, уходящими во двор, между которыми на втором этаже была устроена застекленная терраса. Прямо под ней находилась деревянная лестница, ведущая на второй этаж со двора. За двором, чуть дальше, на берегу реки Лопань, стояла соборная мечеть, запечатленная на одном из рисунков художницы.

1919 год для семьи был насыщен событиями. Сначала – поездка Зинаиды Евгеньевны в Москву к мужу, потом их возвращение в Харьков, как планировалось, на короткое время, и внезапная смерть Бориса Анатольевича от сыпного тифа. Затем траур и возвращение в Нескучное (имение Серебряковых, приобретенное еще отцом Зинаиды Евгеньевны, скульптором Евгением Александровичем Лансере). Далее – переезд в Харьков. К этому надо добавить грозные события Гражданской войны и бунты в селах, заканчивавшиеся разграблением поместий и пожарами. В Харькове семья Серебряковых окончательно обосновалась только к 8 ноября, когда имение было потеряно и разорено. В письме Екатерины Николаевны Лансере сыну Николаю Евгеньевичу Лансере, датированном 2 - 8 ноября, говорится: «Мы накануне отъезда из Нескучного и пора, так как со всех сторон слышишь о грабежах и убийствах. Наверное, пересидели мы, но если получишь это письмо, то не беспокойтесь о нас. Квартира найдена: три комнатки небольшие в чужом семействе, переходить нам к удобству и в кухню через чужую гостиную! Видно, лучше не найти, а ждать дольше в Нескучном, конечно, опасно. Зиночка хлопочет неимоверно организовать наш отъезд. Слава богу, переехали – в метель, холод, квартира нетопленная, какой ужас этот холод!»

	Карточный домик. 1919-1920
	З.Е. Серебрякова
	Государственный Русский музей

 

 

 

В письме сыну Николаю от 21 ноября Екатерина Николаевна признается: «… Зиночке, конечно, не до рисования, а между тем нужно будет работать».

Поскольку на нашей картине за окнами террасы изображен летний пейзаж, то она явно не могла быть написана в 1919 году, тем более что Зинаида Евгеньевна всегда предпочитала работать с натуры. А лето 1919 года семья провела в Нескучном. Там был создан меланхоличный по настроению портрет сыновей (в матросских тельняшках), а также несколько этюдов. На портрете мальчиков за окном видны деревья, расположенные довольно далеко от дома, что говорит в пользу сада в Нескучном.

В воспоминаниях Татьяны Борисовны Серебряковой (правда, без точного указания времени) есть упоминание о том, что полотно «Карточный домик», хранящееся в Государственном Русском музее, и наша картина написаны в Харькове. Она рассказала в них о квартире из трех комнат и террасы на Конторской улице, где и были исполнены оба произведения. Видимо, учитывая эти обстоятельства, В.Ф. Круглов в монографии 2004 года говорит о нашей картине как созданной в 1920 году - и в тексте, и в разделе «Летопись жизни и творчества». Но подпись к иллюстрации в альбомной части сохраняет прежнюю информацию – 1919 год. Та же история повторилась с А.А. Русаковой. Например, в своей книге 2011 года она относит нашу картину к 1920 году в основном тексте, но уже в летописи жизни и творчества опять возвращает время создания работ «На террасе в Харькове» и «Карточный домик» к концу 1919 года. Чем вызвана эта непоследовательность, можно только гадать. Если представить порядок исполнения этих двух произведений, то первой, наверное, была картина-портрет детей Серебряковой «Карточный домик», написанная в конце 1919 – начале 1920 года, с присущими ей чертами меланхолии и размышления о хрупкости бытия. Все персонажи находятся на переднем плане, в узком сегменте неглубокого интерьерного пространства. Наблюдая за постройкой карточного домика, дети испытывают глубокое эмоциональное напряжение. Это своего рода интерпретация классической темы Vanitas в современном для тех лет прочтении. В картине преобладают оттенки синего, и на общем фоне фигурка куклы в красном вносит в полотно драматический акцент.

Постер с картиной «На террасе в Харькове» на стене дома З.Е. Серебряковой. 2011

 

 

 

Более поздней и не менее сложной по композиции и общему замыслу стала работа «На террасе в Харькове», в которой художница возвращается к прежнему мировосприятию дореволюционного периода, когда ее произведения были наполнены светлым настроением и гармонией.

На картине изображены дети З.Е. Серебряковой: Татьяна Борисовна Серебрякова (Тата), Екатерина Борисовна Серебрякова (Катя), Евгений Борисович Серебряков (Жека, Бинька). Слева, за шитьем, показана ее мать, Екатерина Николаевна Лансере (урожденная Бенуа). Тата изображена на переднем плане. Бытовые детали подчеркивают мерное течение жизни. Здесь, как и в «Карточном домике», присутствует кукла, но ее платье - уже светлого оттенка. В целом пространство полотна стало более глубоким, с выходом на улицу, к зеленым деревьям. Колорит выдержан в светлых и холодных тонах, как будто свежий воздух ворвался в помещение и открыл всем красоту мира и главный закон жизни – Жить!

Таким образом, исследование картины З.Е. Серебряковой привело нас к настоящей дате ее создания. Тщательная работа над каталогом стала побудительной причиной поиска истины. Эти данные утверждены Атрибуционным советом музея и зафиксированы в научном паспорте и в этикетке рядом с полотном. 

Наша картина широко известна. Но приятно, к слову сказать, что она в виде постера украшает фасад дома на Конторской улице в Харькове. Украшает дом, в котором, мы надеемся (как об этом мечтают и харьковчане), будет создан музей Зинаиды Евгеньевны Серебряковой.